При этом психиатр, нарколог Василий Шуров в разговоре с 360.ru отметил, что лекарства не могли так повлиять на состояние певицы:

Он также развенчал миф о том, что антидепрессанты – это «наркотики», которые выписывает психиатр:

«Я считаю, что надо вести себя как взрослый человек, признавать проблему, не пытаться переводить стрелки на психиатрию и стигмировать прием антидепрессантов. Нет таких антидепрессантов. Там выраженное состояние интоксикации».

Незначительные побочные эффекты очень часто самостоятельно купируются в течение первых недель приема. И последнее – самые лучшие результаты пациент получит после назначения препарата и проведения психотерапии».

К симптомам депрессии, отмечает Олеся Богомолова, относятся:

Если вышеперечисленные состояния сохраняются ежедневно и на протяжении более 2 недель, то это повод обратиться к специалисту. Депрессию или депрессивный эпизод устанавливает только врач-психиатр или врач-психотерапевт на очном приеме, рассказывает Анастасия Шумилова.

Золотой стандарт – комбинация психотерапии и медикаментов, подчеркивают Олеся Богомолова и Анастасия Шумилова. Но как это будет применяться в жизни – решается на приеме со специалистом.

Зачастую многие, когда понимают, что их эмоциональный фон снижен уже на протяжении нескольких недель, пытаются пройти психологические опросники, чтобы понять – что происходит. Один из самых популярных – шкала депрессии Бека.

Невролог, психиатр, психотерапевт клиники «Мой доктор» Анна Фурсова рассказывает: данная шкала – один из классических опросников, ранее использовавшийся широко для самодиагностики и диагностики депрессии.

Поэтому после самостоятельного прохождения любого психологического теста при получении тревожного результата, лучше всего обратиться к специалисту – психиатру или психотерапевту.

Первоначально стоит объяснить, чем занимаются психиатры и психотерапевты, а чем – психологи. Анастасия Шумилова делится: психиатры и психотерапевты – это врачи, которые имеют базовое медицинское образование и ординатуру по одной или другой специальности.

Как правило, психолог-консультант проходит обучение в любом вузе, где есть факультет психологии. Они, например, могут работать в школах с детьми, заниматься психологическим консультированием или консультированием пар.

Клинический же психолог – как правило, учится на отдельном факультете клинической психологии и получает, соответственно, отдельную профессию. Важно: психологи не являются врачами, поэтому не могут исполнять их функции.

В частности они не устанавливают диагнозы, не выписывают рецепты на какие-либо препараты. То есть доступа к рецептурным формам они не имеют. Однако клинические психологи работают в медицинских учреждениях – в бригаде с врачом-психиатром или врачом-психотерапевтом.

Олеся Богомолова также отмечает: психолог – не врач и работает с нормой. Например, он поможет найти выход из сложной жизненной ситуации, разобраться в отношениях, принять сложное решение.

Иногда при назначении психотропных препаратов врач может первыми выписать транквилизаторы, а спустя время добавить к ним и антидепрессанты. Но в чем разница между ними?

Как отмечает Олеся Богомолова, транквилизаторы и антидепрессанты – это разные группы препаратов, которые и действуют по-разному. Из-за того что они имеют другие «точки приложения», зачастую транквилизаторы комбинируются с АД.

«Когда началась специальная военная операция, я сильно распереживался и на следующий день у меня поднялось давление до 180/90. Вызвал скорую помощь, поскольку не знал, что с этим делать. Так началось мое обследование и хождение по врачам в поисках проблемы.

Когда я потратил уже много денег и никаких симптомов вновь не проявилось, то у меня отлегло и стал дальше жить своей жизнью».

«Но добавились симптомы: стал чувствовать, как мое сердце бьется очень быстро по любой причине, начал больше потеть, у меня дергались разные части тела, были приступы тревоги, приступ комка в горле. Самое главное – появилась какая-то путаница в восприятии мира. Я будто бы тут, но как бы и нет. Начались вновь походы по врачам, поиски проблем. Перепробовал всех неврологов в Красноярске и меня еще раз немного отпустило.

Когда я понял, что нужна помощь? Когда я уже стал бояться выходить из дома, из своей зоны комфорта, поскольку думал, что чувствую себя в безопасности.

Вообще препараты мне назначили еще в начале 2024 года, но пить их начал только в октябре того же года. Да, был и страх, и пессимизм, что может не помочь, я буду вести себя по-другому, изменится мое состояние. К тому же, добавятся какие-то побочные эффекты.

Диагноз, который мне поставил психиатр, – тревожное расстройство. Препараты принимаю уже почти 8 месяцев. Я стал себя лучше чувствовать уже через 3 недели. Никаких трудностей, только кроме одной – долго решался, пить или не пить их. Но по итогу все прошло и на данный момент я чувствую себя очень хорошо».

«Трудности возникли в старшей школе. До этого момента я никогда не спала днем, а тут стала постоянно после учебы ложиться на 2-3 часа. Тогда же по выходным стала болеть правая рука – таблетки не снимали боль и к вечеру обычно она проходила. Спустя время я проходила лечение в дневном стационаре неврологии, где все исключили, и тогда же мне впервые выписали рецепт на АД.

Это был очень слабый препарат, после которого ничего не изменилось. Осенью того же года мне стало хуже: постоянно спала (в автобусе, на лекциях, днем, ночью). Я еле вставала на учебу – собиралась за 5 минут и бежала на занятия. Порой приходила с зубной пастой на лице, одевалась в то, что бросила рядом с кроватью. Не могла прочитать даже строчки, разговоры будто шли мимо меня. Месяц я собиралась с мыслями и в итоге позвонила в службу психологической помощи.

В тот момент я почувствовала облегчение, что ничего не придумала, я себя не жалею, я не ленивая. Мне просто плохо и нужна помощь. Уже через неделю у меня был прием в поликлинике на Ломоносова. Сложно сказать что-то хорошее – на меня орали и угрожали положить в больницу на Курчатова. В итоге я убедила врача на дневной стационар.

Здесь уже все сотрудники были отзывчивыми и приятными. В первый же день была консультация с неврологом, назначили обследования и лечения. Выписали с диагнозом – тревожно-депрессивный эпизод средней тяжести»‎.

«Родители тяжело восприняли мое лечение. Папа заявил, что разочаровался во мне. Мама же в начале поддерживала, но позже мы сильно поругались и не разговаривали более 2 месяцев. На работе я долго скрывала ситуацию, но это было тяжело. В плане учебы мне пришлось взять академический отпуск. К слову, в тот период я рассталась с парнем – он считал, что ему тяжелее. Но благодаря болезни я поняла: не стоит связывать с ним свою жизнь.

Позднее я обратилась в частную клинику, от которой остались не очень положительные впечатления. Из-за неправильно введения у меня ухудшалось состояние, я набрала более 20 кг. Бывало, что про мой прием забывали. В клинике наблюдалась примерно 2,5 года.
Сейчас я бросила пить таблетки самостоятельно – постепенно снижала дозировку раз в 2 недели на половину. Мой вес снизился до 54 кг, сейчас у меня есть любимая работа, любимый молодой человек, восстановилась на учебе.

Пока я коплю деньги на психотерапевта, чтобы закрыть проблемы, с которыми не могу самостоятельно справиться. Принимать лекарства на данный момент не хочу, поскольку это довольно тяжело. В период адаптации к препаратам было много побочек: поднималась температура, порой было больно дышать, возникло нарушение работы щитовидки.

К слову, я пробовала совмещать лекарства с психологическими сессиями, но по большей части это было вытягивание денег. Заранее описывала ситуацию, проводили занятие, а после со мной отказывались работать или продолжали, но тогда было еще хуже. Нарушали установленные границы, доводили до слез и оставляли в критическом состоянии.

Сейчас бывает очень тяжело, но у меня хорошая поддержка. Да и я перестала требовать от себя – можно сказать, что понизила планку максимально».

«У меня шейно-плечевой синдром – ставили мне диагноз врачи. Были бесконечные боли, лечение уже не помогало. Меня положили на дневной стационар, где и прописали АД. После выписки мне продлили прием психотропных на месяц, так как только этот препарат помогал. Терапевт же выдал мне рецепт на целый год.

Сначала я удивилась, но подумала, что лишним не будет. Пропила еще два месяца без остановки. И что я хочу сказать про свое состояние: оно не просто улучшилось, я стала по-другому проживать жизнь, какие-то трудности, стало легче».

«Конечно же, я пропила АД два месяца и подумала, зачем они мне на постоянной основе, поэтому решила прекратить прием. Как и большинство людей посчитала, что препарат не для меня. Три или четыре месяца я точно не принимала психотропные – ко мне стали возвращаться боли, плохой сон и так далее. В итоге решила начать снова пить лекарства и сейчас задумываюсь обратиться к врачу, чтобы их продлили, если это возможно.

Выписанные мне АД привыкания не вызывают, в сон, как написано в побочных эффектах, не тянет, жажды тоже нет. Поэтому переношу все очень хорошо».

«С депрессией я столкнулся после череды сильных стрессов еще во время учебы в университете. Был постоянно подавлен эмоционально, измотан физически, плохо спал и остро ощущал, что все и везде в моей жизни плохо и уже никогда не будет лучше.

Постепенно трудные времена прошли, жизнь объективно наладилась по всем фронтам – казалось бы, причин для угнетенности и пессимизма нет. Но ничего не поменялось: вне зависимости от того, в каких условиях я находился, состояние не улучшалось. Я был по-прежнему постоянно подавлен и чувствовал, что ничего хорошего меня никогда уже больше не ждет.

Окружающие этого не видели: мне хватало сил нормально функционировать и даже поддерживать фасад уверенного и веселого человека. Возможно, именно поэтому я так долго не обращался за профессиональной помощью – некому было сказать мне, что со мной происходит что-то ненормальное. Никто этого просто не видел».

«В итоге к психиатру я обратился только спустя годы, когда появилось четкое осознание того, что состояние не меняется вне зависимости от внешних обстоятельств. Для меня это означало, что проблема не в обстоятельствах, а именно во мне.

Благодаря врачам я выяснил, что происходящее со мной – типичная картина депрессии. Через это проходят миллионы человек по всему миру, и от этого есть лекарство – антидепрессанты, которые мне и выписали.

Начинать принимать психоактивные препараты было страшно. Самая большая проблема в том, что в первые неделю-две практически от любого препарата становится только хуже: ухудшаются аппетит и сон, появляется тревога, сильно падает настроение (хотя, казалось бы, куда уж ниже). Врачи об этом честно предупреждают, потому что это очень распространенная проблема.

Из-за неприятных побочных эффектов в первые недели некоторые люди бросают прием антидепрессантов, не дождавшись момента, когда препарат начнет работать, а его побочные эффекты пройдут. А еще по истечении двух недель приема может оказаться, что конкретный назначенный препарат для тебя не работает, и нужно начинать все заново – уже с другими медикаментами, которые выпишет врач. Это тоже нормально и происходит со многими.

У меня на подбор верного препарата, который работал бы оптимально, ушло несколько месяцев. Первым АД, который мне назначили, был старый препарат с кучей побочных эффектов: сонливость, потеря аппетита, учащенное сердцебиение, плохой сон, снижение либидо, постоянная сухость во рту и жажда.

Когда подобрали “мой” препарат, то из устойчивых побочек, которые у меня были весь курс лечения на СИОЗС, было только снижение либидо и небольшое ухудшение сна (не такой глубокий, легко просыпался от любого шума). Остальные побочки – сонливость, тревога, ухудшение настроения – прошли за первые две недели приема.

Вообще когда препарат начал работать, у меня появилось желание поставить памятник людям, которые его придумали, – настолько сильным было облегчение, которое испытал. Я был очень благодарен себе за то, что не бросил попыток найти “свои” АД после первых неудачных опытов и несмотря на полное отсутствие надежды, что мне вообще хоть что-то поможет (это тоже типичный симптом депрессии, которому нельзя верить).

Я принимал препарат около года – антидепрессанты ни в коем случае нельзя бросать принимать сразу после того, как станет лучше. Для закрепления эффекта их нужно принимать полгода-год – все это в процессе лечения объясняет психиатр. Кроме того, я пошел в когнитивно-поведенческую терапию».

Сейчас чувствую себя нормально. Бывает хуже, бывает лучше, но это обыкновенные человеческие колебания в ответ на какие-то хорошие или нехорошие события. Абсолютно не то, что было раньше, до лечения.

До него было одинаково очень плохо всегда. К слову, меня всегда очень поддерживает знание, что даже если со мной что-то такое случится снова, то от этого есть проверенное лечение, которое мне точно поможет.

Уже одно это делает любые проблемы в пять раз менее тяжкими. От рецидивов никто не застрахован, но одно дело, когда ты не понимаешь, что с тобой вообще не так и станет ли когда-то хоть немного лучше, и совсем другое – когда ты точно понимаешь, что это просто болезненное состояние, которое пройдет относительно быстро после начала лечения».

«Поняла, что у меня, вероятно, депрессия, когда несколько недель подряд не хватало сил не только работать, но даже банально встать с кровати. Да, как-то жить я все равно продолжала, но мысли о том, что все это бессмысленно и в лучшую сторону уже никогда не изменится, только усиливались. Ничто не приносило удовольствия, при этом постоянно росло чувство вины – я была бесполезной как на работе, так и дома»‎.

Мне сразу диагностировали тревожно-депрессивное расстройство и выписали первый в моей жизни антидепрессант. Мне повезло, я не испытала сильных побочных эффектов, все было достаточно стандартно: небольшая тошнота, сонливость, заторможенность, расширенные зрачки. А вот эффект ощутила буквально в день приема (хотя в норме так совсем быть не должно). Половину первой недели приема я была словно в эйфории – мир наполнился красками, захотелось общаться с людьми, строить и реализовывать грандиозные планы. Внутри меня словно щелкнули переключателем, и из Уэнсдэй я в один миг превратилась в ее соседку – Инид.

Об этом я, конечно же, рассказала психотерапевту, и она предположила, что это, возможно, эффект плацебо. Но все же опросила меня подробнее, заставив вспомнить прошлое. Так я осознала, что депрессия в той или иной степени со мной с подросткового возраста (началась, скорее всего, из-за буллинга в школе), но бывают и периоды повышенного настроения, когда я чувствую себя самоуверенной, из интроверта становлюсь экстравертом, мне меньше нужно времени на сон, и вообще энергия будто бы бьет неиссякаемым потоком. Собственно, поэтому диагноз был изменен на циклотимию (менее выраженную форму БАР 2 типа). К АД добавили противоэпилептическое средство.

На смену эйфории, вызванной АД, пришла новая волна депрессии, и я сделала огромную глупость – на фоне кажущейся бессмысленности всего резко бросила принимать таблетки. Мне опять же повезло – синдром отмены не ощутила. В итоге первый раз антидепрессанты я принимала всего 2 месяца, что совершенно недостаточно для какого-либо положительного эффекта.

Второй раз, уже спустя три года после первого обращения, я пошла к другому психотерапевту по той же причине: уже несколько месяцев у меня пропало всякое желание жить, раз в неделю я без объективных причин просто лежала и плакала и никакого света в конце этого туннеля не видела. Тут оговорюсь, что объективно в жизни у меня все отлично: любящий муж, стабильный хороший доход, своя недвижимость и так далее. Никаких трагедий и проблем не случалось – то есть депрессия возникла на пустом месте.

Второй раз лечилась я дольше: попробовала несколько препаратов и последний оказался самым легким по побочным эффектам. Да, тоже вызывал сонливость и заторможенность, зато отлично убирал тревожность. Буквально через пару недель его приема мне стало значительно легче.

Причем эффект от него был постепенным, а не резким. Но проблема оказалась в том, что тревожность ушла, а вот остальные проявления депрессии – нет. На фоне этого психотерапевт, не принимая во внимание, что мне ставили ранее циклотимию, и что до нормального состояния я еще не добралась, наоборот, посоветовала мне отказываться от АД и переходить на психотерапию. На этот момент, с учетом подбора препаратов, лечение составляло 4 месяца, что слишком мало (как я потом выяснила, прочитав кучу книг и статей).

Спустя еще месяц у меня опять случился эпизод повышенного настроения, и уже на его фоне я вновь бросила принимать АД (хотя прекрасно понимала, что так делать ни в коем случае нельзя). Позднее вернулась депрессия со всеми теми же тяжелыми мыслями и абсолютной нетрудоспособностью. Тогда я снова решила обратиться к врачу, но на этот раз – к психиатру.

До этого мне было страшно обращаться к такому специалисту – даже понимая, что психиатры лечат не только условно “ненормальных”, признавать себя настолько психически больной, было тяжело. В отличие от часовых приемов психотерапевтов, прием у психиатра длился всего 30 минут. Никаких разговоров “по душам”, все по делу: какие жалобы и симптомы, немного уточняющих вопросов и подробный рассказ о назначенных препаратах.

Большим отличием было то, что прием АД и нормотимика должен нарастать постепенно – до этого психотерапевты прописывали мне сразу полные дозы. Кроме того, психиатр объяснил, что лучше брать оригинальный препарат – это не тот случай, когда дженерик идентичен, и эффективность может быть ниже»‎.

Настроение стабилизировалось: нет скачков ни вниз, ни вверх. Я спокойно планирую следующий день и уже не переживаю, что проснусь с нежеланием покидать кровать, не говоря уже о более сложных делах. Да, до ремиссии еще далеко, и, как показывают исследования, одними таблетками без психотерапии ее не добиться, так что следующим шагом планирую начать КПТ.

Подытоживая, могу сказать, что для меня самым сложным стало найти хорошего специалиста. Каждый раз выбирала по отзывам и обращалась только в платные клиники, но даже так это оказалось непросто. Вторая сложность – объяснить себе, что депрессия – это не лень, не прихоть и не слабость, а именно заболевание, которое нужно лечить. Мне понравилась фраза психиатра: «Если бы вы могли изменить свое состояние самостоятельно, вы бы это сделали».
И третья сложность – не сдаваться и не ждать моментального эффекта. Даже наоборот: если антидепрессанты подействовали сразу, это повод насторожиться.

Могу добавить, что муж меня поддерживает, хоть и не до конца понимает мое состояние. Конечно, порой бывают из-за этого разногласия, но в целом он действительно помогает мне держаться. Знакомые сверстники сами так или иначе сталкивались с депрессией, так что относятся с пониманием. А вот старшему поколению рассказывать об этом не рискую».

«Препарат я начала принимать с декабря 2024 года. Было продолжительное угнетенное состояние (более года). Навалилось много изменений в жизни, одно из них, самое яркое – это повышение. Казалось бы – радуйся, но когда тебя повышают с линейного сотрудника на должность руководителя, то понимаешь, сколько ответственности на тебя падает. Плюс не было адекватного обучения и постепенного внедрения в программу: вот тебе должность, обязанности и сотрудники, которыми надо управлять.

Спустя полгода я поняла, что организм начал сбоить. Начались проблемы со сном, апатия. Доходило до того, что я могла просто сидеть целый день и пялиться в монитор, не в силах пошевелиться. Были отпуска, поездки, но они не помогали, а только усугубляли усталость. В какой-то момент я поняла, что это не нормально и пора с этим что-то делать. Жить в тревоге, что срочно что-то нужно делать, а делать ничего не можешь – крайне негативно могло повлиять на работоспособность.

До сих пор принимаю курс, хожу к психологу. Трудоспособность восстановилась, стала активная, “залипы” на работе исчезли. Помимо этого, стало проще разговаривать с людьми, появилось чувство уверенности и желание двигаться дальше и что-то менять.

Страшнее всего было то, как окружающие отнесутся к этому. У нас,
к сожалению, в стране крайне предвзятое отношение
к психологическим заболеванием. Ты либо ненормальный, либо придуряешься. Но я встретила понимание.

Даже директору на работе передала эту информацию – она меня поддержала и помогла. Разговаривала со сверстниками (от 25 до 30 лет), узнала для себя, что депрессия – это, действительно, бич современности. Очень тревожная ситуация в наше время, а люди не успевают адаптироваться. Поэтому много знакомых принимают или принимали АД.

Не все мои родные знают, что принимаю психотропные – рассказала только нескольким. Стараюсь эту тему не затрагивать, ибо многие считают, что все это ерунда. Хотя, если честно, со стороны моей мамы больше отрицание походов к психологу: что это трата денег, раньше же все нормально как-то жили, никто от депрессий не страдал.
К слову, я долго думала, что мне не нужна помощь специалиста, считала, что сама восстановлюсь, но не получалось. Были тревожные мысли из разряда – вдруг какое-то психическое заболевание, что докатилась до такого.

Но врач переубедил, что со мной все нормально, и нужно просто начать лечение. Также я поняла: не нужно бояться помогать себе. Самое сложное и главное – это осознать, что у тебя проблемы и обратиться за помощью, но я ни о чем не жалею. Сейчас больше сохраняется страх, что когда отменят препараты, то старое состояние может вернуться».

Клинический психолог, когнитивно-поведенческий терапевт клиники «Высота» Ольга Долганина рассказывает: важно выбирать специалиста, который использует доказательный подход. То есть он назначает препараты, имеющие доказанную эффективность, говорит о научном подходе или использует его в рамках своей работы.

Олеся Богомолова на вопрос – как понять, что врач умный и компетентный в своей специальности, и на что обратить свое внимание – дает следующие советы:

Также обратите внимание на регулярное обновление знаний. Медицина быстро движется вперед, и доктору просто необходимо постоянно образовываться и практиковать. Хорошие врачи учатся всю жизнь, это так.

Дополнительно смотрим стаж и место работы. Это отражает специализацию врача и опыт в тех или иных вопросах.
Оцениваем и график работы, местоположение. Я считаю, что на консультацию хорошего доктора можно приехать хоть куда и при необходимости подождать (если есть такая возможность). Ведь речь идет о самом дорогом – нашем здоровье.

Будучи на консультации, также обратите внимание на заинтересованность доктора в вопросах вашего здоровья. Один из основополагающих факторов, влияющих на исход лечения – это уровень понимания, эмпатии и доверия между вами и специалистом».

В больницу на госпитализацию направляют в случае тяжелого течения, необходимости наблюдения, высоких суицидальных рисках и невозможности восстановить состояние пациента в амбулаторных условиях, отмечает Олеся Богомолова.

Анастасия Шумилова также рассказывает, что госпитализация в психиатрический стационар осуществляется по нескольким показаниям.

Ольга Долганина акцентирует: страхи в большей степени связаны с интерпретацией опыта и обращения к психиатру или психологу. Это будто говорит о том, что со мной что-то не так, либо будто бы я какой-то больной, либо я сам не справляюсь, либо я единственный здесь, а другие люди здоровы.

«Все это требует медицинской помощи, но ведь это ничего не говорит о вас, что вы что-то сделали не так, что вас как-то не так воспитали и так далее. Потому что крайне высокую степень влияния или формирования в психических расстройствах играет генетический фактор. Поэтому здесь важно понимать: это ничего совершенно не говорит о вас, никак вас не характеризует.

У врачей нет цели подсадить на препараты или заставить жить на таблетках. АД не вызывают зависимости. Поэтому важно понимать, что вам нужна опора, и фармакотерапия может в этом смысле на время стать определенной опорой», – рассказывает клинический психолог, когнитивно-поведенческий терапевт Ольга Долганина.

Специалист продолжает: при определенных видах расстройств она может идти рука об руку на протяжении всей жизни.